ХVI-33/34

Николай Дмитриевич

Родился 12.12.1843 года; крещен того же числа в с. Еропкино Данковского уезда (см. карту на стр. 235, т. I); восприемники: прапорщик Федор Дмитриевич Ошанин (XV-30/13) и жена штабс-капитана Павла Ивановича Биби-кова, Анна Дмитриевна. Умер (казнен ?) весной 1878 г.

Член Орловской контрольной палаты (1870 г.). Стар-ший ревизор Орловской контрольной палаты (1875 г.). Гу-бернский секретарь (1875 г.). Коллежский секретарь.

Причислен к роду отца, штабс-капитана Дмитрия Дмитриевича Ошанина (XV-34/13) по определению Рязан-ского Депутатского Собрания, состоявшегося 2 мая 1861 г. Утверждено Правительствующим Сенатом по департамен-ту Герольдии 14 ноября 1861 г. за № 9103.

По некоторым, требующим подтверждения, источни-кам Николай Дмитриевич Ошанин оказался противником существовавшего в России строя и был повешен по приго-вору суда как государственный преступник (статья Алек-сандра Полынкина «Сводящая с ума революция. Сестры Оловениковы»).

Жена: Мария Николаевна, урожденная Оловеникова (Оловенникова), по второму мужу – Кошурникова (венча-лась из конспиративных соображений), революционные псевдонимы «Марина Полонская» и «Мадам Якобсон».

Родилась в 1853 г. в селе Покровское Малоархангель-ского уезда Орловской губернии в дворянской семье. Отец: Николай Александрович Оловеников, мать – Любовь Да-ниловна Бучневская (Оловеникова).

Кроме Марии Николаевны у них было еще две доче-ри: Наталья (родилась 6 декабря 1855 г., умерла в 1924 г.) и Елизавета (родилась 28 августа 1857 г., умерла в 1932 г.) и три сына: Михаил (род. около в 1857 г.), Андрей (род. в начале 1850-х годов) и Сергей (род. в начале 1860-х годов). Впоследствии обе сестры Марии Николаевны были актив-ными участницами революционного движения, а братья, по примеру отца и деда, посвятили жизнь хозяйству, ак-тивно работали в органах земского самоуправления, стро-или больницы, школы, создавали библиотеки и именно в этом они видели свое служение народу.

Мария Николаевна Оловеникова (слева) и ее сестры Наталья Николаевна и Елизавета Николаевна

Мария Николаевна получила хорошее домашнее об-разование и, едва достигнув двадцати лет, вышла замуж за Н. Д. Ошанина. В 1874 г. у нее родилась дочь Елена, кото-рую без матери воспитывала бабушка – Любовь Данилов-на.

В 1876 г. Мария Николаевна переехала в Санкт-Петер-бург и поступила на фельдшерские курсы при обществе Святого Георгия. Тогда же М. Н. Ошанина под влиянием революционера-шестидесятника Петра Григорьевича За-ичневского (автора знаменитой прокламации «Молодая Россия») стала социалисткой и вошла в революционный кружок «Орлят». «Якобинские» взгляды П. Г. Заичневского (1842-1896 гг.), руководившего этим кружком, сыграли ре-шающую роль в формировании ее собственного мировоз-зрения. В 1875 г., оставив дочь на попечение матери, М. Н. Ошанина уехала в Петербург, где, поступив на фельдшер-ские курсы, сблизилась со сторонниками П. Н. Ткачева (1844-1886 гг.).

Позднее она установила связи с «деревенщиками», участвовала в Ростовском поселении «Земли и воли» (1877 г.), а затем (в качестве хозяйки конспиративной квартиры в Харькове) в попытке освобождения летом 1898 г. револю-ционера-народника Порфирия Ивановича Войнаральско-го (1844-1898 гг.). Вступив в том же году в «Землю и волю», М. Н. Ошанина во время ее раскола летом 1879 г. поддер-жала «политиков» и в августе 1879 г. вошла в ИК (Испол-нительный комитет) «Народной воли».

Ее первый муж, Н. Д. Ошанин, умер весной 1878 г. и новым мужем стал член ИК «Народной воли» Александр Иванович Баранников (1853-1883 гг.), с которым она обвен-чалась летом 1879 г. Вот что писал об этом браке в 1881 г. сам А. И. Баранников в своих показаниях в Жандармском управлении: «На вопрос о том, женат ли я или холост, отвечаю: женат в 1879 году, кажется, 15 апреля я сочетался законным браком с вдовой Марьей Николаевной Ошаниной, урожденной Оловениковой, под фамилией и по документам сына священника Вятской епархии, бывшего студента Петровско-Разу-мовской Земляческой [Земледельческой] академии Ипполита Константиновича Кошурникова. Обстоятельства, при которых совершился этот брак, следующие: с г-жей Ошаниной я позна-комился в Петербурге во время пребывания ее на фельдшерских курсах при общине св. Георгия весной 1877 года. Знакомство было чисто студенческое, так что сказать, кто меня пред-ставил ей, довольно затруднительно: на это не обращалось вни-мания. До 1879 года мы встречались много раз при моих при-ездах в Петербург. В одно из моих посещений я был приглашен ею в деревню погостить; приглашением этим я и воспользовался весной 1879 года. Перед приездом я сделал ей письменное пред-ложение, она его приняла и в Орел я приехал уже как ее жених.»

Л.А.Тихомиров, руководитель «Народной воли», автор воспоминаний о Марии Николаевне Ошаниной	А. И. Баранников, член ЦК «Народной воли», второй муж Марии Николаевны Оловениковой	И. А. Рубанович, одесский народоволец, ставший третьим мужем Марии Николаевны Оловениковой

Прожив несколько месяцев второй половины 1879 г. в Петербурге, М. Н. Ошанина с начала 1880 г. по апрель 1882 г. находилась в Москве, руководя московской группой «На-родной воли», а с апреля 1881 г. целый год – и всей орга-низацией (вместе с Л. А. Тихомировым). «Очень умная, с огромным характером», она «отличалась не женским мужест-вом, хладнокровным и не поддающимся никакому колебанию», – вспоминал о М. Н. Ошаниной Л. А. Тихомиров. «Ее прекрасные светские манеры, умение себя держать, вовремя ска-зать, что нужно, вовремя промолчать, устроить так, чтобы внушить собеседнику свою мысль, как будто его собственную, перейти, когда нужно, на дружескую короткость отношений все это привлекало к ней мужчин», – добавлял он. Кроме то-го, у М. Н. Ошаниной были и неплохие организаторские способности: «Она умела собирать вокруг себя людей и привязывать их к себе, умела и командовать ими». Все эти качества объясняют ту роль, которую М. Н. Ошанина играла в «Народной воле». С Л. А. Тихомировым (1852-1923 гг.) ее сбли-жали общая ориентация на заговор и государственный пе-реворот и прохладное отношение к террору. В отношении дальнейших действий взгляды М. Н. Ошаниной в значи-тельной степени расходились с Программой ИК: она счи-тала необходимым, чтобы сразу после переворота револю-ционная власть ввела декретами основы нового строя. В статье В. С. Лебедева «Положение партии в данный мо-мент», написанной несомненно под ее сильным влиянием, говорилось, что в случае отсутствия массового народного движения Временное правительство само «производит эко-номический переворот: уничтожает право частной собственности на землю и на орудия крупного производства». Только после этого можно созывать Учредительное собрание, получающее всю полноту власти в стране – утверждалось в статье. Подобная позиция, предлагавшая нечто похожее на революционную диктатуру и принижавшая роль народа в осуществлении социальных преобразований, была, без со-мнения, «якобинской», хотя признание необходимости созыва Учредительного собрания к концу революции отде-ляло М. Н. Ошанину от крайних «якобинцев» типа П. Н. Ткачева.

В апреле 1882 г., будучи тяжело больной (у нее были сильнейшие мучительные мигрени), М. Н. Ошанина уеха-ла из Москвы за границу и с мая 1882 г. жила в Париже. В 1883-1886 гг. она была секретарем редакции журнала «Вест-ник Народной воли», а в 1890-х гг. принимала участие в деятельности «Группы старых народовольцев».

Интересны воспоминания о ней, которыми подели-лась ее соратница Галина Федоровна Чернявская, более из-вестная по имени мужа, очень известного революционера, П. П. Бохановского, с В. М. Черновым, автором книги «Пе-ред бурей» (Минск, 2004 г.) «Знала ли я Полонскую? Еще бы! Мы ведь обе родом из Орла, и у нас был общий учитель и вдохновитель Петр Григорьевич Зайчневский – чистый тип шес-тидесятника, причастного еще к нелегальным предприятиям Чернышевского; обаятельная личность и прирожденный ора-тор – пламенный и волнующий. Могучего роста и телосло-жения, с громовым голосом, с победительной осанкой, с редкой силою и красотою речи. Никогда в своей жизни не видела я человека, способного так ярко развернуть перед слушателями трагедию великой французской революции, освещенную с точки зрения крайних якобинцев. Она вставала перед нами, как живая, она снилась нам ночью, и самих себя мы видели во сне ее участницами. Весь тот выводок юношей и девушек, которых Зайчневский распропагандировал и благословил на работу и борьбу в России, слыл под именем “русских якобинцев”; а кое-кто из нас и сами так себя именовали. Все мы сразу влились в «Народную волю» и почти все миновали предыдущую фазу чис-того народничества, для которой характерна идеализация му-жика. С ней Маша никогда помириться не могла, и я знала на-родников и народниц, бледневших от ужаса, когда она про-износила звучавшие для их ушей святотатством слова: «Я лю-блю и в то же время ненавижу крестьян за их покорность и терпение». И так же порою бледнели, слушая ее, люди другого типа: не сразу появившиеся среди нас анархо-бакунисты, ве-рившие в чудодейственное преображение народа под влиянием вспышкопускательства и бунта. «Бунт, – говорила она, – пред-полагает стихию-толпу. Но толпа – не народ; перерождает толпу в народ только народоправство, только самоуправление. Народная воля родится лишь в нем – вот почему, только когда мы, “Народная воля”, в кавычках, дезорганизуем самодержавие и сокрушим его, явится народоправство, народ и народная воля – без кавычек». Никакие авторитеты на нее не действовали. Вот, например, хотя бы наш революционный ангел-хранитель, наш опекун по конспиративной части – Александр Михайлов. Он долго не мог отрешиться от одной из иллюзий старого народ-ничества: увлекался раскольниками, мечтал о превращении го-товой их тайной организации в подсобную для народовольчес-кой. Все мы его бесконечно уважали и ценили; но в этом пункте скептицизм Маши не уставал посягать на его иллюзии и дос-тавил ему немало огорчений. К нам, немногим в партии “яко-бинцам”, недоверчиво присматривался вначале и Желябов: не внесем ли мы в партию разнобоя, не захотим ли сузить дви-жение до искусства организации заговора для захвата – за спи-ною народа – власти? Но примирился с нами, убедившись, что наш “якобинский душок” – это прежде всего требование стро-гой организационной централизации и дисциплины. А на исходе борьбы, на закате “Народной воли”, я уже в наших спорах име-ла случай говорить, что на деле все мы, члены Исполнительного комитета, мыслим и действуем, как якобинцы. Галина Федоров-на много рассказала мне о полной драматизма жизни Ошаниной и подвинула ко мне стоявший на ее столике в рамке небольшой портрет. «Конечно, – прибавила она, – эта поздняя фотография – лишь отдаленный намек на ее красоту в молодости. Здесь она – только тень самой себя. Но вглядитесь в эти тонкие, изящ-ные черты лица. Мысленно оживите эти глаза – они у нее были темные, с поволокой. Представьте себе затаившуюся в углах ее красиво очерченных губ лукавую улыбку. Вера Фигнер, Мария Ошанина и, позднее, Анна Корба – это были три красавицы в Исполнительном комитете...».

О другом интервью М. Н. Ошаниной, пишет в своем письме Е. Б. Лопатиной от 10.10.1970 г. Варлам Шаламов: «С Ошаниной (она умерла рано, лет сорока) успел провести большое интервью М. Р. Попов, знаменитый народоволец, позд-нее чернопеределец. Сведения об этой беседе не отразились в романе, а жаль, ибо Ошанина в нашем революционном движе-нии фигура крупнее, чем Фигнер или Перовская».

В середине 1880-х гг. М. Н. Ошанина тесно сблизилась с эмигрировавшим во Францию одесским народовольцем Ильей Адольфовичем Рубановичем (1859-1922 гг.), став-шим ее третьим мужем. Социалист-революционер, публи-цист. Писал под псевдонимом И. Ильяшевич. Окончил фи-зический факультет Новороссийского университета, кан-дидат физических наук. С 1870 г. участвовал в движении народовольцев, был арестован, в 1882 г. бежал за границу. Поселился во Франции. Работал библиотекарем в Турге-невской библиотеке в Париже. Эсер. В 1890-х годах член Группы старых народовольцев. Представлял партию в Ин-тернационале, входил в его руководящие органы. Вел жур-нал La Tribune russe. Сотрудничал в газете Humanit?. В 1920-

1922 гг. печатался в журнале Революционая Россия (Таллин, Берлин). Похоронен на кладбище Монруж под Парижем.

Их сын – Рубанович Петр Ильич – врач-психиатр, об-щественный деятель. Жил в Париже. Доктор медицины. Руководил клиникой. Член Общества русских врачей име-ни Мечникова. В 1930-е выступал с докладами о современ-ном лечении психических заболеваний.

Памятник народовольцам в городе Липецке

С 1896 г. здоровье М. Н. Ошаниной резко ухудшилось: участились мигрени, развились хронический катар желуд-ка и малокровие. М. Н. Ошаниной овладела навязчивая идея, что если ее товарищи находятся «взаперти» в своих камерах в Шлиссельбургской крепости, то и ей нельзя ос-таваться на свободе, а тоже надо быть «взаперти». Все это привело к тяжелому нервному расстройству, и М. Н. Оша-нина оказалась в лечебнице для душевнобольных. Там она заболела острым воспалением легких и 8(20) сентября 1898 г. умерла.

В июне 1898 г. М. Н. Ошанина написала завещание, которое приводится полностью: «Желая оставить моим друзьям память о человеке, а не о трупе, и в то же время полагая, что «последние почести» (нелепый обычай), которые они соч-тут себя обязанными воздать моему телу, лишь бесполезно обострят их горе по поводу моей смерти, я прошу их предоста-вить иностранцам заботы о моих останках и воздержаться от присутствия при моем смертном одре и похоронах. Сами похороны, впрочем, должны быть из наиболее простых: погребаль-ные дроги последнего разряда, общая яма. Я бы охотнее пред-почла кремацию, но с условием, чтобы пепел был брошен, раз-веян, а не собран и храним кем бы то ни было. Я не хочу ни ре-чей, ни венков, ни приглашений на похороны и, само собой разу-меется, я не хочу биографий. Нужно ли еще прибавить, что мои похороны должы быть гражданскими? Составлено и подписа-но моею рукою в Париже 22-го июня 1898 г. Марина Полонская. ...Что касается до рукописей и писем, я отдала их давно на хранение в верные руки, чтобы не доставить русскому консулу (этому лакею, которого я презираю почти столько же, как и его господина) удовольствия захватить их после моей смерти. Я надеюсь, что господин консул и все его агенты будут мне бла-годарны за мое распоряжение, так как оно избавит их от позо-ра нового процесса, довольно с них, я полагаю, дела Савицкого ипроцесса, который мы возбудили против них.» (Савицкий Людвиг Адольфович – польский революционер. В 1884-1888 годах отбывал ссылку в Сибири. Покончил с собой в Париже 11 февраля 1893 года. Агентура русского посоль-ства пыталась захватить его бумаги, но эмигранты воспре-пятствовали ей в этом). Тем не менее М. Н. Ошанина была похоронена в отдельной могиле в присутствии друзей. Некролог был помещен в газете «La Petite R?publique» от 4.10.1898.

Оловениковы: дворянский род, восходящий к первой половине XVII века. Перфилий Федорович Оловеников был дьяком сибирского приказа (1675 – 1678 гг.), разряд-ным дьяком и думным дьяком. Род Оловениковых внесен во II и VI части родословной книги Орловской губернии.

Бережанский А.С. Съезд землевольцев в Липецке; Государствен-ный архив Российской Федерации. Ф. 1762. Оп. 4. Д. 606. Л. 32 (Завещание М.Н. Ошаниной); Иохельсон В.И. Первые дни Народ-ной Воли. Пг., 1922; Кан Г.С. Идейные «еретики» «Народной во-ли»; Кузьмин Д. [Колосов Е.Е.] Народовольческая журналистика. С.103, 105, 116—118 (свидетельства С.Я. Елпатьевского, П.С. Ива-новской, И.И. Майнова); Минкин А. Школа ненависти; Ошанина М.Н. К истории партии Народной воли. Былое. 1907. № 6; «По-казанiя» М.Н. Полонской. С предисловием Э. С. Журнал «Былое», №6, 1907 г., стр. 1-2; Полынкин А. Сводящая с ума революция. Сес-тры Оловениковы; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. В бегах по России. ГАРФ. Ф. 634. Оп. 1. Д. 36. Л. 30; Л. 31об.—32; Троицкий Н.А. Завещание Марии Ошаниной. Журнал «Советские архивы», №3, 1968 г.; Фигнер В. Полн.собр. соч. Т. 1. С.164; Фроленко М.Ф. Собр. соч. Т. 2. М., 1932. С.14; Цымрина Т.В. Софья Перовская. Политический портрет. Изд-во ТРТУ. Таганрог, 2006; Чернов В.М. Перед бурей. Минск, 2004. Чернявская-Бохановская Г.Ф. Мария Николаев-на Оловеникова. М., 1930; Шаламов В.Т. Письма В. Т. Шаламова к Е. Б. Лопаткиной. Письма из прошлого. Звезда. 1994. № 1;